– В тот вечер Дойль не выходил из салона до тех пор, покаему не прострелили ногу. После этого он не мог ходить, и это подтвержденоврачом и медицинской сестрой. Симон Дойль не мог убить свою жену. Не мог онтакже убить и Луизу Бурже. Нет нужды говорить о том, что он не мог выстрелить вмиссис Оттерборн. Вам это известно.

– Я знаю, что это не он.

– Пеннингтон немного успокоился.

– Только почему вы выбрали меня? Я же ничего не выигрываю отее смерти.

– Но, мой дорогой сэр, – голос Пуаро напоминал мурлыканьекота, – на этот счет могут быть разные мнения. Мадам Дойль хорошо разбиралась вделовых вопросах, она была хорошо осведомлена о состоянии своего имущества имогла легко заметить любое упущение. Как только она вступила бы во владение своейсобственностью, а это должно было произойти тотчас же по возвращении в Англию,у нее немедленно возникли бы подозрения. Но она мертва, и все меняется,хозяином становится, как вы только что сами сказали, ее муж. Симон ничего непонимает в делах. Он простодушен и доверчив. Вам будет очень просто взапутанных юридических формулах скрыть от него истинное положение вещей иотложить передачу наследства, ссылаясь на депрессию. Таким образом, для вас всеэто имеет первостепенное значение.

Пеннингтон пожал плечами.

– Все это глупые выдумки.

– Время покажет. Расследуется дело о трех смертях – трехубийствах. Суд потребует самой тщательной проверки всего, что принадлежаломадам Дойль.

– Он увидел, как поникли плечи Пеннингтона, и понял, чтопобедил. Подозрения Джима Фантора подтвердились.

– Вы проиграли, мсье Пеннингтон. Не лучше ли сознаться?

– Вам этого не понять, – прошептал он.

– Все дело в падении цен на Уолл-стрит. Но я знал, каквернуть деньги. К середине июня, если бы мне повезло, все было бы в порядке.

Дрожащими руками он вытащил сигарету, но спичку зажечь несмог.

– Очевидно, – спросил Пуаро с любопытством, – вы толкнулискалу, не удержавшись от искушения. Вам казалось, что вас никто не видит.

– Это был несчастный случай. Клянусь! – он согнулся, чтобыне было видно его лица.

– Я споткнулся и чуть не упал. Клянусь, это вышло случайно…

Рэйс и Пуаро молчали. Пеннингтон выпрямился, снова взял себяв руки. Он потерпел крушение, но воинственный дух вновь загорелся в нем. Уже вдверях он обернулся:

– Вы не сможете навязать мне этого, господа. Это былнесчастный случай. И застрелил ее не я. Вы слышите.

С этими словами он удалился.

Как только дверь закрылась, Рэйс глубоко вздохнул:

– Нам удалось больше, чем я ожидал. Признание вмошенничестве. Признание в попытке убить. Большего добиться невозможно. Человекеще может признаться в покушении, но заставить его сознаться в совершенном убийственевозможно.

– Иногда возможно, – сказал Пуаро, мечтательно щурясь.

Рэйс с интересом взглянул на него.

– У вас есть план.

Пуаро поднял руку и стал перечислять, сгибая пальцы:

– Сад в Асуане. Показания мистера Аллертона. Две бутылочкииз-под лака для ногтей. Моя бутылка с вином. Бархатная накидка. Носовой платокв пятнах. Пистолет, оставленный на месте преступления. Смерть Луизы. Смертьмиссис Оттерборн. Да, все сходится. Пеннингтон не убивал!

– Что? – изумился Рэйс.

– Пеннингтон не убивал. Да, у него был повод. У него быложелание. И он совершил покушение. Но… Прежде чем продолжить этот разговор,давайте сначала кое о чем спросим у Тима Аллертона.

Рэйс удивился.

– У Аллертона? Хорошо, сейчас позову.

– Он нажал кнопку и передал стюарду поручение.

Вошел Тим Аллертон.

– Вы хотели меня видеть? – спросил он спокойно, с едвазаметной ноткой раздражения.

– Совершенно верно, садитесь, мсье Аллертон.

– Чем могу служить? – он говорил вежливо, устало.

– Пожалуйста, слушайте меня внимательно, – сказал Пуаро.

Лицо Тима выразило вежливое удивление.

– Разумеется, я умею прекрасно слушать. В нужных местах могупроизносить «О!».

– Это меня устраивает. «О» бывает чрезвычайно выразительно.Итак, начнем. Когда я познакомился с вами в Асуане, меня привлекло вашеобщество. Мне редко доводилось встречать людей, столь милых и обаятельных, какваша матушка…

Безразличное лицо на минуту просветлело.

– Она необыкновенная, – проговорил он.

– Но второе обстоятельство, заинтересовавшее меня, быложенское имя, которое вы упомянули.

– В самом деле?

– Да, мадемуазель Джоанна Саутвуд. Дело в том, что я ужеслышал это имя раньше. За последние три года было совершено несколько краж. Этикражи можно назвать светскими. Метод в большинстве случаев был один – заменадрагоценного камня подделкой. Мой друг инспектор Джэпп пришел к заключению, чтоограбления совершаются двумя людьми, работающими весьма слаженно и остроумно.Требовалось предварительное ознакомление с украденной драгоценностью, и поэтомуворы должны непременно обладать связями и положением в обществе. Он обратилвнимание на мадемуазель Джоанну Саутвуд. Каждая из жертв непременно оказываласьее знакомой или подругой. Кроме того, образ жизни, который ведет эта молодаядама, намного превышает ее доходы. Но в самой краже, то есть подмене, онаучастия не принимала, обычно ее в это время даже не было в Англии. Такимобразом, у инспектора Джэппа сложилась следующая картина. Мадемуазель Саутвудпередавала драгоценность какому-то искусному ювелиру, который снимал с нееточную копию, а кто-то третий, о котором инспектор Джэпп ничего не знал,совершал подмену. Меня заинтересовало несколько случайных фактов. Кольцо,которое исчезло на Майорке, ваше присутствие на балу, где обнаружили подменубриллиантового ожерелья, ваша дружба с мадемуазель Джоанной. Кроме того, выбыли явно недовольны, когда ваша матушка пригласила меня за ваш стол. С другойстороны, вы пытались скрыть от меня свою антипатию. Наконец, после убийстваЛиннет Дойль обнаруживается пропажа жемчуга. Разумеется, я сразу подумал о вас!Но, если моё предположение правильно, и вы работаете с мадемуазель Саутвуд (аона близкая подруга мадам Дойль), то непременно должна иметь место заменаоригинала подделкой. Мы же столкнулись с обычной кражей. Жемчуг просто исчез.Значит, я не прав. И вдруг неожиданно нам возвращают жемчуг. И что же яобнаруживаю? Возвращенная нам нитка – подделка. Вы, вероятно, успели положитьна туалетный столик подделку и забрать настоящий жемчуг раньше.